Матрёшка в проруби

Черепы лбы забиты
нанизом на
зубья. Рядеют вдаль
заборами
ветшими. Щебень
хрустит раскалом
возносится в
черноты вьётся
копотью.
Охруплым пеплом
дрожит листва
расчернопылена.
Иссушен глот
кожные склады
промежены
всхриплен язык
шевелится пена.
Беззвучит клювом
раскрытый ворон.

Сжигает окамены
адская дымка.

****

Людской молвою
оклеветан, снаружи
ходит-бродит по
полям лесам и
рекам Кабрал-
отшельник собирает
души пьёт кровь
лютует на могилах
проклят богом
плоть язвами
изрыта хром и
медлен словно
многолапистый паук
или змеюн извилый.
Бродяжник
вечный, он
скитается по
землям бормочет
тихо палкой просит
подаянье. Лохмотья
тлеют зубы сгнили
кара

****

Входит раздевается
голову вертит
мучает бровь.
Где была?
В распределителе?
Блескает умом
Неугомонна, весела.
А где бумажки?
Руколаз неумолим.
Обижена неверой
ломает руку ногтем
цуцех цуцех.
Нету их вранье
измена ложь
извилки.
Грозюсь рукой
очами смотрит
винно.
Трескует отношение
пошовно.
Топи раскочкованы.
Тоска берет
загорло.

****

Отари
сологубя, разброшен
по воде суглинок
землянистый. Согрет
лучами светом
яром кругами
зовом лета.
Дремовным слабом
зевом леном
окутано поверхно.
Блистует прудоверх.
Шинным надувом
катает тело
разваляся Петр
Григорьич –
профессор кандидат
наук ученый.
Сопит довольным
носом, слововолит.
Берег пятою
славной попран.

****

Святые маршируют
на восход.

Паломен час – и дубы
кряхтят горбато.
Вечерний огонек
дымится виден
милями подступно
греют пальцы. Сквозь
обветхи братьев
головы торчат
макушками –
пролысом. Робовитые
умолки давят кочки.
Обет гнетет
увядшие затылки.
Лоции витают
беспомпезно, но
тяжело.
Грядет последний
день.

****

Столпы
современности
снуют по кабакам
пьют горько
пачут. Забивают
подбрюшия
пивом. Омаров варят
желудочным соком.
Здоровье нации им
нипочем. Футбол
отрыгом принят до
дыр засмотрен
закрикован.
Простите, это всё не
про столпов.

****

Разграблен цирк.
Все лошади угнаты.
Среди навозных куч
и луж
блуждает билетер
Тарасин,
расподобляя
красный шарм и
ветра свющ.

Шесты рукой он
трожет
морщеватой, плакует
глазом, брешетом
бубнит.
Телега квашеной
капусты рядом
наломата,
дровами и
оглоблями блестит.

Глазок, продавленны
й годами и
проклятьем, слезу
рыдает. Бог его
простит.

****

Жлобы-очкарики по
городу шныряют в
водолазках. Бьют
всех, кто старше
пяти.

Сидит лень под
забором, отдыхает.

Горе отопрет замки
сломает двери.
Человече слаб слеза
наиграна в
пролитый суп.

Бабушка смерть
того глядит и в
гроб загонит.

Рядовитый
гражданин а
яй яй.

Шумоизолятор
внутри.
Громкоговоритель
внутри.
Кабинка на одного.

****

Тринитробандероль
приехала. Давайте
роспись.
А где нутро?
Видать не довезли.
Плевать мне нужен
только мякиш.
Вон я вам сказала.
Что? Вы гоните меня?
Идите прочь, я так
устала обед
пришлось работать
как автобус.
Отдайте мякиш я
уйду и нылич.
Вы грубы и пафосны.
Отдайте! Отдайте!
Вы смешны.
О мир! О нравы! Я
валяюсь.
Берите, ладно.
Спасибо.

****

Форточкозадый
подогрет бабутом
фиги кажет из
кастрюли варень
проклятый мелочя
ногой.

А злая блоховица
тишком буратинит
дерму зело
едко. Чушь бы, да
больно больно.

Поповий шлем
надрынут калбоса
надъедена вырыт
колчак грабель в
рейд послан бухло в
коляске дети наша
радость.

****

Тарас ест палас.
Раскрыт заглот
губой трепещет
рылом водит.
Дудеть бы на
лесопилке да не
берут собаку.
Воняет ходит по
деревне.

****

Ворота рая –
неопознанный
летающий подъезд.
Оплаканы падюки
всемояе светлыйи
возрадя.
Стражу налогом не
облагают,
сусветом никто не
бранится, только
чушками.
Зарок дан Нафанаил
светоносный горбы
лечит махом пальца
взвизгом руки.
Кубометр
пластилина за
нечего живешь
востократно окупление.
Век бы жил да
страшно.